Писатели о «Ковидной больнице» Евгения Степанова

Урок преодоления

Поздравляю тебя с юбилеем творческой деятельности! Без твоей
многогранной деятельности невозможно представить современный литпроцесс – это неоспоримо!
Добрался до твоего ковидного дневника. Урок преодоления. Стихи очень
трогают.

Сергей БИРЮКОВ

Как ты один умеешь

Только что прочитал я в журнале «Дети Ра» твою «Ковидную больницу». И говорю тебе сейчас – вот что. Прошел ты сквозь невероятные мучения. Но ты выжил. Ты вновь победил. Это потому, что желание победы живет в твоем сердце, в твоей душе, в твоем сознании – везде и всегда. Это потому, что ты очень светлый, по-настоящему талантливый, искренний, добрый, самоотверженный, трудолюбивый человек. Это потому, что ты – с Богом. Ты призван – к жизни, творчеству, своим непрерывным трудам. Ты добр и внимателен к людям. Я твердо знаю, что ты – один из лучших людей России. Живи долго. Пиши свои стихи и прозу. Работай так, как ты один умеешь. Радуйся всем приметам бытия. Ты – созидатель. И все этим сказано. Россия без тебя уж точно неполная. Ты ей необходим. Как и она тебе необходима. На таких, как ты, земля держится.
Желаю тебе крепкого здоровья и всего самого хорошего и доброго.
С Богом!

Владимир АЛЕЙНИКОВ

Мистерия «Ковидной больницы» Евгения Степанова

…Слово, оформленное художественно, имеет свойство оставаться.
Хроника жизни, мужественной борьбы со смертью, трагедии, противостояния болезни… так разворачивается «Ковидная больница» (см. «Дети Ра», № 3, 2022) Евгения Степанова, своеобразная поэма, или – своеобычная комбинация стихов, прозы, заметок, портретов поэтов, врачей…
Эмоциональные всплески чередуются сухой подачей фактов.
…Философический лиризм верлибра, помещенного ближе к финалу поэтической мистерии, завораживает своей стоической нежностью:

Я умру.
И мои страдания закончатся.
То есть страдания не вечны.
И, может быть, Господь даже даст нам возможность встретиться.
Я расскажу тебе,
что до последнего выполнял все твои поручения
и помогал всем нашим.
Я знаю точно:
мы все — единое целое.

Декларированное знание высоко, как космос, как надежда на вечную жизнь.
Дневник.
Мистерия, начинающаяся констатацией того, что пережить невозможно, однако необходимо.
Уход в мир иной самого близкого человека окрашивает горькими красками словесную мистерию, представляемую Евгением Степановым.
Вспыхивают самоцветно стихи:

Испита не до дна моя земная чаша.
Куда ни бросишь взор — повсюду ты, Наташа.

Повсюду я с тобой, повсюду ты со мною.
И сорок лет подряд жизнь не была иною.

Но ты ушла туда, откуда нет возврата.
Там старый серый кот бежит молодцевато.

Там чистая вода и брызги водопада.
И надо жить и жить, а умирать не надо.

Мистерия длится, предлагая ряды словесных формул.
Возникают, изгибаясь дугами времен, верлибры, посвященные Чеславу Милошу, Валерию Брюсова: культурологический мир, предлагаемый Степановым, всегда густ и насыщен.
Мистерия подхватывает планы дневника, словно облегчая их до небесной прозрачности; дневник снова заземляет мистерию, возвращая ее к материальной плотности боли, болезни, страдания…
Воспоминания об Александре Тимофеевском перекрещиваются со смертью поэта.
Возникают остро прописанные портреты врачей.
Потом – портреты запахов, нежно и властно возвращающихся после ковида.
Коридоры больницы мерцают неизвестным.
…Вибрирует раскаленная нить воспаленного вопроса:

Есть ли в мире хоть одна счастливая судьба?

А напрашивающийся ответ рифмуется со словом «свет»…
Но – надо выстоять.
Поэт выстоял.
…Мистерия вздымается словесными колоннами, завораживая многим…

Александр БАЛТИН