Обзор газеты «Литературные известия», № 2, 2023

«Закон души» — знаковое словосочетание, и названная так подборка стихотворений Любови Берзиной оправдывает ожидания, раскрываясь кругло и крупно, яблочно мерцая смыслами, густо заложенными в своеобразные поэтические тексты:

Дом, как ловушка, как капкан,
Меня захватывает ловко,
Лифт дергается, полупьян,
Неся в квартиры мышеловку.

Привыкнуть, видно, не дано
К наплывам темноты в подъезде,
Ночь смотрит в темное окно
Татуировками созвездий.

Каково оно – тело души?
Насколько соответствует роскоши ночи, чье тело покрыто подобными мистическими татуировками?
…Могучие сгустки гор становятся скрижалями сущности постигаемого:

Раскрылись горы, как скрижали,
Где выписан закон души.
Всю ночь хребты в глазах стояли,
Как горцев острые ножи.

Здесь облака краснеет знамя,
Дороги кружева плетут,
И белыми слепя горбами,
Эльбрус разлегся, как верблюд.

Язык Берзиной густ, он сочетает в себе прихотливо мед, и камень; будучи сладок и устойчив, рассчитан на долгие временные пласты.
Новый номер «Литературных известий» густо насыщен разнообразной литературной информацией: Николай Фонарёв обозревает вечер Союза писателей XXI века, Сергей Киулин пишет о новой награде Константина Кедрова-Челищева…
Интересно исследует Алла Новикова-Строганова поэтическую, мимолетную и рассчитанную на века фотографическую, ароматную, разнообразную прозу Михаила Пришвина.
…Мощно – болью и счастьем – звучат стихи Владимира Масалова, посвященные России:

Все в мире тлен, и кто об этом спорит?
Но есть Россия – вечная страна.
В ней столько счастья и людского горя,
Что вычерпать едва ли их до дна.

В ней столько истин, тихого терпенья,
В ней доброты и света – через край,
И красоты, и вечного горенья,
И чистоты лебяжьих в небе стай.

Нежность мешается с горем; и бесконечность, мистическая неисчерпаемость России перевивают душу волокнами разнообразного смыслового окраса.
Пропитана ощущением детского чуда жизни поэзия Ирины Голубевой:

Если день, то голубых стрекоз!
Если ночь, то аромат лаванды!
Крымский зной рассеян, и веранда
остывает под гуденье ос.
Если вечер, значит тихий плес,
блеск волны и долгий взгляд с обрыва.
Что бы ни случилось, будем живы!
Над обрывом много, много звезд.

Тонкое, слюдяное мерцание стрекоз – равно и аромат ночи, пронизанной лавандой, воспринимаются той мерой счастья, которой… невозможно, да и не за чем противостоять…
Новую книгу поэзии готовит Евгений Степанов; стихи, опубликованные в номере – из ее бездн: будущих… уже настоящих. Времена сливаются воедино.
Годы интеллектуального анализа данности склоняют к тяжелым выводам; и невозможность претворить оные в реальность диктует сквозные, пронзительные стихи:

…И меня жаждет злобно третировать
этот сумрачный век-изувер.
Я мечтаю давно эмигрировать в СССР.

Защищенным, спокойным и маленьким стать хочу —
и мечту не унять.
Пирожок замечательный маменькин
съесть мечтаю опять и опять.

А соленого, горького, гадкого я наелся от пуза, с лихвой.
Я мечтаю, чтоб сгинувший братка мой воротился —
живой.

…Эмиграция в детство, в спокойный лад жизни, в которой есть уверенность в грядущем, и нет… такого количества крови, злобы, прагматизма, агрессии – столь желанна, сколь и невозможна.
Тяжело дается портрет цивилизации, от какой никуда не деться, а захлестывает чрезвычайно негативом:

I
Земля кругла, как булава,
А власть везде одна — братва.
Везде одна и та ж услада —
Кромешный телек да жратва,
Да страсти Мазоха, де Сада.
Все остальное — трын-трава.

II
Тепло — убитые леса.
Общенье — камни-словеса.
Карьера — должность, а еда —
Коров убитые стада.
Цивилизация людей.
И новых с гулькин нос идей.

Но – поэзия Степанова – как всякая: подлинная – от световой вертикали, что сказывается и в эстетическом ее бытовании, и в том ощущении стойкости, что алмазным стержнем определяет жизнь поэта.
Новый номер газеты плотно-густ, как прекрасное словесное яблоко, а сияния от разнообразия поэтических вариаций исходят точные, лучевые.

Александр БАЛТИН