Портал «Читальный зал» работает для русскоязычных читателей всего мира
 
Главная
Издатели
Главный редактор
Редколлегия
Попечительский совет
Контакты
События
Свежий номер
Архив
Отклики
Торговая точка
Лауреаты журнала
Подписка и распространение








ОБЗОР ЖУРНАЛА «ЗАРУБЕЖНЫЕ ЗАПИСКИ», № 49, 2023


Поэзия метрополии сходится с поэзией русского зарубежья, пересекаясь во многих пунктах, и журнал «Зарубежные записки», помимо основной функции — проявления и выявления лучшего в мире поэтических созвучий, выполняет и такую — объединительную.
Новый номер открывается подборкой стихов Любови Берёзкиной, живущей в ФРГ:

дождь по утрам, если встанешь
часиков в шесть или в семь,
небо — как рудная залежь,
или нет неба совсем.
только деревья и воздух
делит на нечет и чет
время огромного роста,
в темный кармашек кладет.

Здесь есть необыкновенная детская чистота взгляда, именно ею и необычностью видения отмечена поэзия поэта; и время, кладущее в темный кармашек нечто драгоценное, воспринимается закономерным персонажем детской игры и взрослой алхимической мистерии звуко-смыслов.
Краткие, как правило, стихи Берёзкиной таят в себе замечательный и высокий космос.

Время — одно из кардинальных понятий поэзии, и то, как трактует его живущий в США Эдуард Хвиловский, достойно пристального внимания:

Ручное время — здесь, потом — нигде,
потом уходит, а потом приходит
кругами света по большой воде,
потом по малой тихо колобродит.

Стих Эдуарда Хвиловского поджарый и стройный, философски насыщенный и полный той благородной игры, которая необходима как мера поэтической подлинности.

Сильными волнами расходятся строки и строфы Бориса Борукаева из Нью-Йорка (США):

Ревут трибуны, наблюдая бой.
Здесь два бойца.
Стоят друг против друга,
являясь услаждением досуга
неистовой толпы в июльский зной.

Великолепный размах… с которым стихотворение словно кидается в лицо страху смерти: он, этот страх, может быть преодолен!
Должен быть!
Жесткая фактура строк свидетельствует об этом.
Но — Борукаев дает обширный портрет собственных суммарных ощущений: здесь и юмористические оттенки, и рассуждения о своей доле, обращенные в компактные и точные строки.

Вьются ленты верлибров москвички Евгении Добровой:

Рубеж между
томами словарей,
Пупалфавита —
О мечется во рту поэта.

Ор азбуки,
и ох, и вдох.

Буквы, становясь персонажами, щедро выкатываются на сцену поэтического представления.

…Сложное изучение собственного «я» предлагает Дмитрий Тюпа (он тоже живет в Москве); здесь… словно ощущаешь, как глядятся в потусторонние зеркала «я» и «не-я», вырвавшись из страниц многоумного Фихте:

Это какая-то черная магия:
На мониторе я и на бумаге я.

Я в телефоне, на флешке и в памяти,
Только не в жизни (поэтому в панике).

Я в базе данных, на наноносителях,
Вечно в сети, никогда — у Спасителя.

Что ж?
Современность подразумевает переусложнение всего, и поэт, постигая оное суммами образов и их оттенков, хорошо и выпукло моделирует современные ощущения.

Кира Османова из Санкт-Петербурга щедро вгоняет острые противоречия жизни в поэтическую речь, предлагая оную… вариантом спасения от… страхов, кошмаров, монументального негатива бытия:

Ни от смерти нет спасенья,
Ни от жизни меж смертей.
Кто теперь мне — собеседник?
Все какие-то не те.

Это место нынче пусто.
Я пишу (неровен слог),
Что утрачено искусство
Под названьем «диалог».

Высоты осмысления действительности не предложат рецептов, увы, избавляющих от негатива: вкус горьких трав в поэзии Евгения Степанова компенсируется ювелирно выграненными строками, где сочетания слов вспыхивают на солнце духа, будто предлагая лечить недуги и искривления социума словесной рецептурой:

Бывший друг — так частенько случается — враг.
И не кончилась глупая свара меж наций.
Говоришь Карабах, а в ответ — Карадаг.
И не веришь потоку рулад и реляций.

Излечим ли сознанья людского недуг?
Избежим ли беды? Или песенка спета?
Бывший враг — так частенько случается — друг.
Я молюсь и все время надеюсь на это.

…Как ни крути – портрет нашего существования (бытования в недрах вечного вращения юлы юдоли) получается прискорбным:

Спешим, ругаемся, тусим,
Несем все больше отсебятин.
Чужой успех — невыносим,
А неуспех чужой приятен.

Деремся и тупим нон-стоп,
Идем вперед, открыв забрало.
Потом ложимся молча в гроб,
Как будто нас и не бывало.

Поэт точен в констатациях, а что нет рецепта улучшения жизни — не его вина.
Свет приходит в неожиданном, метафизически-мистическом ракурсе реальности:

Все будет очень хорошо.
Живу и знаю — миг наступит:
И вечный добрый доктор-смерть
Сумеет излечить меня.

Мудрость стиха, не нуждающегося в рифме, лелеет больную душу.

Исторический очерк Лев Бердникова из США связан с родом Кологривовых; писатель предлагает увлекательное, структурно сделанное исследование, включающие детективные элементы — чтобы лучше читалось и плотнее усваивалось.

Тугой, как изящно заплетенная коса, плач звучит в поэтическом строе Милы Борн, живущей в ФРГ:

Умирают любимые,
Расходятся, как круги по воде,
Перехожими, пилигримами,
И не знаешь, где теперь они, где.

И куда они сгинули,
И к кому ушли навсегда?
Им там лучше? Любимы ли?
Что-то вынули, вытекли, как из глаза вода.

Не-знание, дарующее странные, смутные ощущение, как альфа сильного звука, идущего из недр души.
Взаимоотношения души и духа интересно анализируются в пределах краткого стихотворения москвича, этнического грузина Петра Гулдедавы:

Когда тоску-печаль лечу,
А ум признаниям не верит,
Я ветром памяти лечу
На лучезарный южный берег.
И там, где как усталый зверь
Ночною влагой дышит море,
Когда уймется боль потерь
И схлынет жар былого горя,
Где волны плещут не спеша,
Успокоительно для слуха, —
Испепеленная душа
Воспрянет в небо птицей Духа.

Сладко и красиво…
Тонко… и так хочется надеяться — точно.

…Эпизоды из жизни самого — может быть — русского классика Николая Лескова исследует доктор филологических наук Алла Новикова-Строганова, сочетая неустанную работу мысли с крепкой, хлебной стилистикой.
«Зарубежные записки», объединяя столь разных мастеров, предлагают рудоносный пласт современного слова: необходимый душе — жаль, столь не многие понимают оное…

Александр БАЛТИН



Яндекс.Метрика