Портал «Читальный зал» работает для русскоязычных читателей всего мира
 
Главная
Издатели
Главный редактор
Редколлегия
Попечительский совет
Контакты
События
Свежий номер
Архив
Отклики
Торговая точка
Лауреаты журнала
Подписка и распространение








Зарубежные записки № 34, 2017

Эдвард ХИРШ
Edward HIRSCH


В ЭТОТ ЧАС
 
БЕДНЫЕ АНГЕЛЫ

В этот час невесомая душа плывет
По городским улицам, бессловесная и незримая,
Потрясенная дымчатым сплавом серого и золота,
Сочащегося сквозь воздух темными полутонами

Сумерек, внезапно заполняющих городской небосклон
В то время, как тело сидит в апатии у окна,
Мрачное и тяжелое, слишком измотанное, чтобы двигаться,
Чересчур усталое, чтобы лечь или встать.

В этот час душа как желтое крыло,
проскальзывающее сквозь верхушки деревьев, маленькое
восторженное облако, колеблющееся над тротуарами,
зовущее наступающую ночь «Удиви меня, удиви меня».

В то время, как тело уныло сидит у окна,
Выслушивая повестку от умерших
Черным по белому, как предсказание в хрустальном шаре
                                                                                                ясновидящей.
В какие-то вечера оно почти готово к ним присоединиться.

О, эта странная, маловероятная связь.
Яростная прививка быстрого медленному:
Как только душа взлетает, тело тянет вниз.
И ночь напролет — на замке в одной захламленной комнате —

Они не перестают ссориться, упрямо угрожая
покинуть друг друга, без слов наполняя воздух
звуками медленного внутреннего горения.
Как долго может продолжаться этот сумасшедший брак?

В полночь душа мечтает о маленьком костре,
Из звезд пламенеющих на той стороне неба,
Но тело глазеет в пустую глянцевую ночь,
в запавшие глазницы тьмы. Бедные ангелы-неудачники,

Лихорадочные старые любовники: не расставайтесь пока,
Дайте тому, что возносится, пожить с тем, что снисходит вниз.



Я СТАНУ ЖИТЬ КАК МИСТИК

Сегодня я натягиваю зеленый шерстяной свитер
И пересекаю парк в сумеречный снегопад.

Деревья стоят в поле как двадцать семь пророков,
Каждое, как привал у паломника, — молчаливое, в раздумьях.

Голубые хлопья света, летящие на фоне их стволов, —
Это секреты оккультных шифров.

Я буду изучать их листья как страницы текста,
Буду учиться и у толкователей зимы, голубей-книжников.

Я на коленях рассмотрю тайный путь побежденной белки
И буду вглядываться в чистую поверхность пруда в поисках
                                                                                                              Софии.

Я буду разыскивать знаки в небе,
Как будто все мое будущее раскинуто на нем как созвездие.

Побреду домой один, с глубочайшим одиночеством в душе,
Специалист по теням, в преклонении перед таинством.



ПИСЬМО РЕЧНОГО КУПЦА ДОМОЙ

Иногда мир кажется таким огромным.
Ты не можешь себе представить. Тут в сумерках
Баржи тащат тяжелейшие грузы. Иногда
Они тянут целые корабли в море. Представь себе
Гусиный клекот повсюду,
Больше гусей чем ты можешь себе представить.
Сбившихся в стаи, дрожащие как звезды.
Иногда тут две луны светят одновременно.
Одна за тучами среди вершин деревьев,
Свет другой пробивается сквозь тени на реке.
Я не знаю, что это значит.

Но с гребня холма мне видны
Огоньки в каждой деревне, зажигающиеся
Один за другим, но медленно, вот так,
Пока весь мир не начинает сверкать,
Как маленькие монетки. Поверь мне,
На свете так много деревень как наша.
Так много огней, мерцающих вместе
И по отдельности, как эти луны.
Их слишком много.
И я стал старше.
Я хочу вернуться в то роковое место,
Где река сужается по напрвлению к дому.



ЭЛЕГИЯ ПО ЕВРЕЙСКИМ МЕСТЕЧКАМ

По мотивам Антони Слонимского

Еврейских местечек в Польше больше нет —
Грубешов, Карчев, Броды, Фаленица…
В окнах нет субботних свеч светящихся,
звуки молитв не доносятся из деревянных синагог.

Еврейские местечки из Польши все исчезли,
и я гулял по кладбищу, где не было могил.
Наверное, тяжело тут было все расчистить
после войны — песком засыпать кровь, замести следы,
стены побелить, закрасить голубовато-лимонным цветом.
Кому-то нужно было окурить улицы,
как это делали после чумы.

Одна луна здесь светится — холодная, бледная,чужая.
Стою я летом на природе в темноте,
тут никогда мне не найти двух золотистых месяцев Шагала,
глядящих на местечко, когда ночь освещается.
Те две луны вращаются теперь вокруг другой планеты.

Местечек больше нет, тех, где сапожник был поэтом,
часовщик философом и трубадуром брадобрей.

Исчезли местечки, где ветер подпевал библейским псалмам
на польские мотивы, где старые евреи стояли под сенью
вишен и тосковали по святым стенам Иерусалима.
Нет больше деревушек, которые ушли в небытие,
как тень, что падает меж нашими словами.

Я привезу домой рассказ о мире —
Грубешове, Карчеве, Бродах, Фаленице…
Поближе подойди и к песне той прислушайся —
еврейских местечек в Польше больше нет —
они изчезли из еще одной из самых печальных стран на свете.



МНЕ НУЖНА ПОМОЩЬ

Для всех, кто страдает бессоницей в этом мире,
Я хотел бы построить новый тип машины,
Чтобы вылетать из моего тела ночью.
Я знаю, она получит премии мира,
Но я не способен ее построить сам, я безумно устал,
Мне нужна помощь изобретатателей.

Я признаюсь, я в отчаянии, я знаю,
Ноги внутри моих ног дрожат,
И скелет мой просится наружу,
Потому что каменная ночь настала.
Мне нужно, чтоб кто-нибудь опустил мне большую тележку
И потащил ее обратно, на вершину горы.

Потому что мне одному это не по силам. Тут
Так темно, что я спотыкаюсь,
Идя вниз по улице, как пьяница или калека;
Я почти что превратился в горбуна, пытаясь
Сам поддерживать небо. Облака тут огромны,
И мне нужна сила тяжелоатлетов.

Сколько ночей может это продолжаться
Без единого источника света в небе:
Ни луны, ни звезд, ни даже одного тусклого уличного фонаря?
Я хочу распродать облака на барахолке
И послать наверх электрические фонарики, коробки спичек,
                                                                                                                       керосин
И старые уличные фонари. Дайте мне пожертвования света и огня!

И сколько же ночей могу я ходить по саду как призрак,
                                                                                    прислушиваясь
К цветам, вздыхающим в грязи — маленькые рты,
глотающие воздух как крошечные черные астматики,
сражающиеся со своими телами?
Мне нужны целебные руки садовника.

И мне нужна помощь судей. Сегодня вечером я хочу
Засудить на военном трибунале темные лица,
высовывающиеся из-под тяжелых трав —
Так много пустых лун, так много мертвых ртов,
Сдерживающих дыхание в неглубокой земле,
Еле дышашащих. Не знаю почему

Моего собственного лица никогда нет там, но
Я хочу перестать винить себя в этом,
Я хочу услышать тяжелый молот в моей груди,
Выстукивающий приговор, «Обвиняемый Не Виновен»,
Но мне не по силам это одному. Мне нужна помощь
Серьезных мужчин в черных мантиях.

И потому что мне не приподнять огромную тяжесть
Этой огромной ночи с моих плеч,
Мне нужна помощь шести людей, которые хоронят сон
Тех, кто поднимается из медленных, пустующих теней,
Чтобы покойника поднять и тело уложить в пустой гроб.
Мне нужна их помощь,
Чтобы улететь из собственного тела.



В ПАМЯТЬ О ПАУЛЕ ЦЕЛАНЕ

Положите эти слова в могилу покойника
рядом с миндалем и черной черешней —
крошечными черепами и цветущими каплями крови, глазами
и Тобою, о Горечь, вместо подушки у него под головой.

Положите эти слова на веки покойника
как прибрежные белые цветы, как средневековые лилии,
которые распустятся на этот раз в тени,
пусть тюльпаны с отрезанными головками сверкают в каплях росы.

Положите эти слова на его потонувшие веки,
как монеты или как звезды, дополнительные глаза.
Повесьте балдахин над опухшим небом с пятнами на солнце
в то время, как гром обращается к земле.

Слог за слогом, исцарапанные и помятые,
слова объединились в горе.
В этот призрачный час сетования,
Вращения пустоты
траурной и абсолютной.

Положите эти слова на губы покойника
как раскаленные щипцы, как пламени язык.
Парящий ястреб в поиске кружит и вскрикивает,
Пусть Господь помолится нам
за этого человека.

Перевела с английского Анна ГАЛЬБЕРШТАДТ

Яндекс.Метрика