Елена ЯНУШЕВСКАЯ
СТИХИ ПОЗАПРОШЛОГО ЛЕТА
В КОНЦЕ ИЮЛЯ Запахнет август ранним сентябрем,
в пунцовый цвет нарядится репейник, семейства трав почувствуют нутром все, что в строку вдохнул романтик Гейне. Но ты не Гейне. В юбке вдоль межи бредешь и вдруг — так близко к эмпирею, где колет в щеку ус небесной ржи или росток небесного пырея... Внизу, забыв на время про формат и безупречно выдержав фермату, сквозь лапы елей бирюзу закат льет на капусту и кошачью мяту. МАЛЬЧИКУ
Под горячей крышей корзины с луком,
с чесноком, с трухой золотого цвета, тишина рождается легким стуком: это грузный жук прилетел с приветом... А в беседку выпорхнешь без халата — ты у лета бабочка на макушке; ждет-пождет тебя впереди расплата, не со зла кует в вышине кукушка. На воде дробится порыв сирени, белый блеск за облако улетает, и, как будто ты не рожден, паренье в твоем теле маленьком обитает. ОРАКУЛ
Так бывает, сгорает источник, но свет остается.
В магнитоле звучит баритон, мне напомнивший Отса. Хороши ароматы — жасмина, шиповника, кухонной прозы, чистоты на веранде, во дворике частном — навоза... А я жду не дождусь ожидания нового счастья! Приоткрыли цветочные тигры пятнистые пасти — зарычали: ну кто под болеющей яблоней курит! Золотистые розы проплыли в румяной лазури... На стекле начертав гексаграмму и гамму — на стенке, бог небес обновлял, как обои, сиянья оттенки: то пятном, то волнисто, то перисто, то полосато. На столе зеленели листы молодого салата. В САДУ
Легла строка на сенсорный экран...
Ныряю в сад — в зеленую пучину... С прохладной нотой имя «Вантабран» по языку скатилось без причины. В тени вьюнок садовый молчалив, игрив огонь почти из ниоткуда на пузырьках янтарно-красных слив, не торопя законченность этюда... Листва рифмует наобум слова, воображая местность Вантабрана: без ясной мысли, может, не права, но этот лепет исцеляет раны. ВЕЧЕР
Я здесь была... Я помню этот час...
Между реальностью разорвана граница и подсознанием, в окне анфас плывет Луна и блесков вереница, а птах ночной горланит без проблем — от звонкой ноты в носоглотке жженье: не суетись, уснем не насовсем, раз не слабеет сила притяженья. БАБОЧКА
Освежают гортань сладковатые слюни:
от жары не уйдешь у травы на постое; однодневные души порхают в июне, в голубое одетые и золотое, и вливаются в полдень неторопливо, упоительно благоухая, пионы: говорят, что они из аида шпионы, потому и стоят, тихо-тихо, за сливой. НА ВЕТРУ
В зеленом зареве сгорает лето,
проходит время, не сочтя за труд — ни в памяти, ни в сердце не умрут артисты травного кордебалета: узор волны и всплески отражений зеркалят пляску ивы у пруда, целует пылко желтая звезда — на бледной коже у блондинки жженье... И та оставит у воды секретик — прощальный вздох... с виска седую нить... чтобы в июль земной еще заплыть, надев под солнцем вязаный беретик. * * *
Такой каприз. Пыльцовыми мазками
в неуловимой майской теплоте, пожалуй, да, с трухой и лепестками, проплыть, в стихи сложиться на плите бетонной в обветшалом темном парке, и пусть их смысл и ценность не поймет при блеске солнц, светивших и Петрарке, какой-нибудь прохожий обормот. |