Раньше считалось, что писателю для создания широкоформатных полотен непременно нужно куда-то съездить. На целину, на стройку века. Даже на войну, как Хемингуэй или Ремарк. И вообще нужно вести самый активный образ жизни. «За жизнью нужно ходить!» — говорит Ольга Ильницкая. Новая книга Людмилы Осокиной словно бы опровергает эту прописную истину. Подобно герою романа Гюисманса, Людмила все делает наоборот. Многие ее зарисовки написаны в непосредственной близости от квартиры в Очаково. Пруды, аллеи, дорожки, трава у дома, балкон. Давно обжитое пространство. «Окно — мой телевизор», — говорит писательница.
Чем больше у тебя окошек в мир, тем больше ты человек. Удивительно, но, нечасто выходя из своей квартиры, можно написать очень интересную книгу. Аналоги такого рода прозы я вижу в дневниковых произведениях Василия Розанова — таких, как «Мимолетное», «Уединенное», «Опавшие листья». Подобно Розанову, Людмила находит литературу в том, что раньше литературой не считалось. Автор предисловия к книге Людмилы Нина Краснова упоминает среди родственных ей писателей также Пришвина и Паустовского. Из современных книг я бы упомянул еще дневниковую прозу Игоря Шкляревского — «Золотую блесну». Самая обыкновенная жизнь, как бессмертие, — вот что мы видим в «Осени» Осокиной. «Стихия всегда сильнее человека и при случае может расправиться с ним», — говорит Людмила, и это также роднит ее дневники с прозой Шкляревского.
Рассказы Людмилы завораживают первобытностью непосредственных впечатлений: запахов, ощущений, штрихов, деталей восприятия. Как будто мир только что сотворен, а нам этого не сказали, не доложили. И мы узнаем об этом, открыв книгу Осокиной. В чем, на мой взгляд, главное достоинство этой книги? Все мы, в той или иной степени, «дальнозорки», не замечая того, что происходит у нас под ногами. Людмила Осокина возвращает нам чудо «правильного» зрения. Такую оптику я заметил у нее еще в «Моей далекой деревне», но в «Осени» это проявляется в большей степени. Поясню, в чем разница. Обычно пишут о необычном, нестандартном, редком, запоминающемся, из ряда вон выходящем. Осокина же пишет о том обыденном, что случаются с нами каждый день. Но именно в обыденном она умеет находить глубокое и нетривиальное. Игра светотени, симбиоз человека и природы, внутреннее состояние человека через душу природы — все это мы видим в рассказах Осокиной. Проза Людмилы в лучших своих фрагментах высоко поэтична. И круговорот вещей в природе начинается для автора с осени:
«Если приглядеться повнимательнее, то деревья, все-таки, желтеют, желтеют уже не снаружи, а как бы изнутри, желтеют всей своей внутренней сутью. И, вроде бы, и зеленые они, но зеленого, на самом деле, в них все меньше и меньше. А посмотришь под другим углом — а они уже и желтые почти, изжелтевшие изнутри, из самой сердцевины, из самого своего состояния. Снаружи-то можно что-то подкрасить, подновить, подправить, а вот ко внутренней желтизне уже не подберешься. И если осень и оттуда пошла, то ее уже ничем не застопоришь, не остановишь».
Монохромность зеленой листвы деревьев нарушена метастазами желтизны. Удивительный фрагмент, проливающий свет и на название книги. Может быть, осень у Людмилы «двойная» именно потому, что она одновременно идет изнутри и снаружи? Ключевые слова в приведенном выше фрагменте — «посмотришь под другим углом». Этим и интересна проза Осокиной — умением посмотреть на вещи нестандартно, метафизически прозревая сущность вещей. Под желтыми красками реальной осени проступает осень человека, который в душе всегда молод.
«Осень-осень» — проза, несомненно, «авторская». В книге много индивидуального, присущего Людмиле не только как писателю, но и как женщине, как человеку. Ее мир просто не может принадлежать кому-то другому. Вещи и растения, птицы и бабочки, воспоминания и предчувствия потерь становятся частью внутреннего мира героини заметок. Даже на поверхности событий Осокина умеет находить глубину, причем совершенно естественно, без видимых усилий. Дневниковые записи — плодотворный и современный литературный жанр. Такие заметки удобно регулярно писать в соцсетях.
Переехав жить из деревни в мегаполис, Людмила привнесла в свой новый мир оптику деревенской жительницы. Это делает ее пейзажные зарисовки необычными, полными света и тепла. Мне показалось, что Осокина мыслит проектами. «Осень-осень» — своего рода драматургическое развитие «Моей маленькой деревни», «десантирование» деревни в мегаполис. Ведь и в Москве можно найти свою деревню. Мы находим признаки такого перенесения даже в топонимике города — «Олимпийская деревня», район, который находится рядом с квартирой Осокиной.
Все находится рядом с домом, все живет своей особой жизнью. Вот озеро. Летом это пляж, а зимой — каток. Рыбаки ведут подледный лов рыбы. Лед вроде бы прочный, но ступить на него боязно: вдруг под снегом притаилась открытая лунка, оставшаяся после рыбаков? Писательница проявляет внимательность к разнообразной жизни вокруг. Одна из основных тем книги «Осень-осень» — равновесие между природой и цивилизацией. Лес у Осокиной — «в резервации». При строительстве многоэтажек от большого лесного массива осталась только чудом уцелевшая маленькая лесополоса. Тревога автора понятна и оправданна: «И ничего не останется от истинной жизни, если по ней пройдет железной каток цивилизации».
«Осень» — дневник абсолютно не публичного человека. Многие произведения Людмилы Осокиной пронизывает философский аскетизм. Особняком стоит рассказ «Истомленная жизнью». Я думаю, именно этот рассказ и подтолкнул автора к изданию новой книги. Может быть, это наиболее философская новелла в «Осени». Началось все с того, что героиня Осокиной решила похудеть, хотя большой необходимости сбрасывать вес и не было. Ей просто захотелось снова стать семнадцатилетней девочкой. Но вместе с диетой у нее стали уходить жизненные силы. Жизнь всячески противилась палиндромному возвращению к истокам. Это была ловушка, в которую попадаются многие. Вспомнилась история актрисы Натальи Гундаревой. Человеческий организм — микрокосм, где все взаимосвязано. И нельзя, нарушив одно звено, сохранить в целостности все здание.
Книга Людмилы Осокиной достаточно разнородна по жанрам. И, конечно, это плюс, а не минус. Много тематических находок. Мне бы никогда в голову не пришло, например, писать о походах в магазин или про щелканье семечек. Несмотря на камерность своего «жития», писательница интересуется всем на свете. Например, где гнездятся осы, чем кормятся птицы. Часто двигательной силой познания выступает у нее удивление. Например, она удивляется, что алыча растет прямо в черте города. Можно нарвать слив и вкусно покушать. В другой заметке она сетует, что температуру воздуха измеряют в тени, а не на солнце. Несправедливо! На солнце температура бывает в два раза выше! Такие эмоции и неравнодушие автора повышают градус повествования.
Есть в книге и детская страничка, вдохновленная прогулками Людмилы с внучкой. Внучка Рита радует свою бабушку детскими словесными перлами: «Бабушка, небо вернулось! Солнышко на муху наступило!». То, что помнится потом всю жизнь, даже когда дети и внуки станут взрослыми.
Есть в книге и веселые рассказы («Искусство требует жертв!», «Баня с чесноком»), и рассказы с элементами нетрадиционных эзотерических практик: выдыхание старости, выдыхание жизни. И еще многое, многое другое: эта книга — настоящая шкатулка с сюрпризами. И, конечно, прежде всего, Людмила — прекрасный живописец. Ее словесные пейзажи можно цитировать до бесконечности:
«Солнце перед закатом ослепительно-яркое, даже злое. Разгоряченное походом по всему небу, побывавшее в зените и раскалившееся от этого добела, оно нехотя клонится к закату, к месту своего падения и исчезновения. Оно знает, что закат близок и неизбежен, и оттого старается напоследок попалить всласть, поблистать, продержаться хоть еще немного на пылающем закатном небосклоне». Это настоящие стихи в прозе, как у Ивана Тургенева. И, конечно, лучшие пейзажи в книге — осенние:
«Клен разгорелся до невозможности, до остервенения, до пламенного костра. Горит и листьями, и душой, и сердцем своим. Осень зажгла его своим пламенем, ярко-ярко, красиво-красиво. Зажгла его и не думает тушить: пусть полыхает, пусть!.. Подходите, люди! Грейтесь, освещайтесь, наполняйтесь светом, теплом, запасайтесь ими на зиму… А пока — гори, клен, и свети всем вокруг своим светлым огнем, свети и освещай все вокруг своим неизбывным светом, своим небесным, нездешним сиянием!». Поэтичность книги делает ее желанным чтением. Автор вслушивается в себя. Вспоминается строки Тютчева: «Лишь жить в самом себе умей. / Есть целый мир в душе твоей». Удвоение сущностей превращается у Людмилы Осокиной в оригинальный литературный прием: «Осень-осень. Зима-зима. Мороз-мороз. Ярко-ярко. Красиво-красиво».
Минор в «Осени» доминирует. Впрочем, он и так у нас доминирует независимо от времени года в последнее время. Календарный год начинается у Людмилы с осени и осенью заканчивается. Вспоминаются строки кинорежиссера Эльдара Рязанова: «Осень жизни, как и осень года, надо, не скорбя, благословить». Кажется, этой книгой Людмила окончательно вышла из тени своего мужа, поэта Юрия Влодова. «Осень-осень» пришлась мне по душе. Очень-очень.