Человеческая духовность является единственным явлением духа, с которым мы реально имеем дело в истории человечества и нашей планеты. Сведения о явлении духа тех или иных божеств тоже были составлены людьми и не являются бесспорно достоверными, их первоисточники и оригиналы нам не известны или недоступны, а возможные обладатели иного духа молчат и не появляются перед нами и поныне.
Искусство есть одно из проявлений человеческого духа. Оно печально, поскольку является посланием из прошлого, а прошлое — синоним утраченного. Искусство, как и само прошлое, может вызвать восхищение и восторг своей красотой и величием, но все оно, по сути, является воспоминаниями и свидетельствами о случившемся прежде, а не живой реальностью. Вот почему мы говорим: Что есть искусство? Лишь послание печали? — Нет, и само оно — печаль.
Любой труд и действия человека оставлют следы не только в виде конкретных результатов и усталости, но и отпечатков в его памяти и в душе. Можно стереть испарину со лба и продолжить жизнь и дело, но так не получается с отметинами в человеческом сознании — это безукоризненно описал Оскар Уайльд в романе «Портрет Дориана Грея». Он лишь не указал, что свои отметины и знаки оставляют не только злодейства, но и благие поступки и дела, и тогда, пусть Время-Абсолют и уродует наше тело, но дух и разум совершенствуются. Способностью оставлять свой след в человеческой душе обладает и искусство, которое влияет на самые тонкие и скрытые струны и заставляет их откликнуться, порой самым неожиданным образом. Искусство может изменить не только наше отношение к жизни, но и нашу судьбу. Искусство позволяет нам посмотреть на жизнь со стороны, не погрязая в бытовых мелочах. Только это свойство делает его столь ценным для рода человеческого и приносит, временами, пользу и эстетическое наслаждение.
В стихотворении Данте Габриэля Россетти «Сестра Елена» постоянно звучит рефрен: Что случилось меж Ада и Неба? — Вся жизнь человеческая и всего Мира и даже творческое воображение не может вырваться за эти пределы, обозначенные гениальным художником и поэтом. Впрочем, никому и никогда не удастся исчерпать содержимое сего внутреннего пространства: искусство не только принадлежит бесконечности, но и несет в себе ее черты — это банальнейшее суждение будет справедливым всегда.

Воображение и случайность — мастера прыжков от одной темы к другой, перемен настроения, повелители времени и обстоятельств. Поток сознания в наших головах и тысячелетний опыт искусства являются хорошими иллюстрациями для этого суждения.
По большому счету у искусства есть лишь одна тема: Жизнь человеческая. Все остальное: Любовь, Красота, фантазии на темы прошлого, настоящего и будущего и прочее — всего лишь грани этой единственной темы.
Любое произведение искусства является монологом его автора. А кто будет слушать монолог, не прерывая его своими замечаниями и возражениями? — Только друг, а друзей много не бывает, творец зачастую одинок и во время творчества, и после. Если Бог существует и похож на человека, то и этот творец одинок среди толп, к нему взывающих и на него молящихся.
В конце своего существования Девятнадцатый век торопился найти и предъявить Миру все больше талантов в искусствах, науках и инженерии, словно бы предчувствуя угрозы и кровавые события века Двадцатого, едва не уничтожившие все живое на планете.
Искусство 21 века стремится к чему-то скрытому во мраке будущего времени и убегает от уже известного и состоявшегося…
Все оценки искусства, во все времена, изначально субъективны или навязаны господствовавшими в обществах тех времен мнениями, устоявшимися традициями или навязчивой рекламой. Поэтому они не могут быть истиной в последней инстанции для вечного искусства. Искусство похоже на могучий лес, а все наши суждения о нем — всего лишь шелест ветра в его листве.
Земные легендарные воплощения Афродиты: Елена, Фрина, Таис и другие — их красоту не только воспевают до сих пор, но ради таких женщин вели войны и прекращали их по велению этого божества. Явление красоты случается и в наши дни, и последствия могут оказаться не менее громкими и неожиданными, чем свидетельства прошлого. Афродита и поныне остается реальным божеством, способным отстранить прочие идеалы и реальности, чтобы принять верховную власть над человеческимим душами и поступками и одарить людей красотой и любовью. Она остается вечно прекрасной, но стала неуловимой невидимкой, словно Эхо. А мы ищем ее следы в повседневном, надеемся на встречу с ней — находим стихи и другие произведения искусства, рожденные предчувствием прекрасного божества.
Между безмолвием и молчанием, между входом и выходом, где мы заняты обычным для нас делом, жизнью, там нет места ни неограниченному оптимизму, ни беспросветному пессимизму: имеем то, что имеем — ни больше ни меньше. Словно путники, идем своей дорогой и заняты текущими заботами, а искусство — как цветы, растущие на обочине: случайны, неизбежны, иногда нам нравятся, но если их сорвать, долго не проживут в наших лапах. Но именно красота, даже мимолетная, становится для нас вызовом и обещанием — на фоне всевластной повседневности и вопреки ей.
Оценивая достижения искусства прежних времен, невольно хочется повторить слова Уильяма Батлера Йейтса (1865 –1939), классике ирландской и английской поэзии — они относились к таинственной музыке, прозвучавшей для персонажа в одном из стихотворений поэта, но невольно хочется спросить: а разве это не сущность любого настоящего искусства?

Жизнь похожа на прекрасную женщину, случайно заглянувшую к нам: она сказала несколько ласковых и многообещающих слов, ослепила своим сиянием, овеяла драгоценным ароматом и что-то обронила. Пока мы ищем это нечто, она исчезает, оставив нас в непонимании цели и смысла ее прихода и ухода.
Жизнь — это наш шанс на встречу с прекрасным, но не все знают об этом. Кто догадался, тот торопится сочинить свои версии и навязать их менее сообразительным слушателям и зрителям, в то время как повседневность уходит все дальше от прежних впечатлений и фантазий.
Хорошо, если мы успеваем догадаться, что каждый день нашей жизни — это праздник. Ведь это день после несостоявшейся накануне смерти, день вне небытия, день новых событий, когда можем продолжать познание Мироздания, нашей Великой Банальности, и поиски Прекрасной Невидимки. Когда же, как не сегодня, при жизни, поговорить обо всем этом — о королях и капусте, как сказали бы Л. Кэррол и О. Генри. И пусть предстоящая вечность думает, что обойдется без нас.
Отпуск из Вечности — таково время нашей жизни. Рок — это наш настоящий Бог, и каждый день — его ангел-посланец. Случайность — обыденное имя Рока, Судьбы.
Жизнь дает нам возможность коллекционировать впечатления, полученные нами от нее. Искусство — это самый старый и надежный способ их фиксации и сохранения. Мир — не только внешняя реальность, но и личные переживания человека. Сумма впечатлений и переживаний, подобно сумме научных знаний, обретает новое качество и способствует продолжению искусства. В жизни любого художника встреча с вершинами красоты Мира и искусства, испытанный им восторг, провоцирует новое творчество. И каждый художник, если он любознателен, понимает, что главными всегда будут общение с великим Миром и роман с жизнью. Правда, роман человека с жизнью может быть несчастливым, как любой роман. Но жизнь приходит к художнику не для любовных утех — пробудив его среди безбрежности времени и пространства, дает ему возможность узнать жизнь и искусство, чтобы успеть сказать о них свое слово.

Сколько людей исчезают с каждым годом, десятилетием, веком! — только в моей родне исчезли Гавриил, Степан, Фёдор, Яков, да и сами эти имена, имена моих прадедов, стали малоупотребительными. И еще: Анна, Павел, Дарья, Василий, Ольга, Алексей — мои деды, бабушки, родители, а были и другие родные, близкие, друзья… Так происходит с каждым родом, в каждой семье. Черная прорва никак не может наполниться и требует новых жертв. А как всем им было бы интересно оказаться среди нового времени, узнать о великих переменах в жизни их потомков, страны и народа! Но только мы, их наследники и их посланцы, можем сравнить былое и ныне данное Временем.
Когда актер играет роль короля, то в действительности за ним нет никакой власти — он лишь то, что теперь часто называют симулякром, то есть подменой, и мы ценим в нем не короля, а изображающего его актера, и согласны на время дать ему право тешиться своей иллюзорной властью. И не является ли все искусство таким симулякром: подменой реальности, временным утешением или развлечением, отвлекающим нас от текущей жизни и ее событий? Да, мы с детства привыкли к играм и игрушкам, и с возрастом меняемся не столько мы, сколько они. Но без них и без искусства мы не могли бы стать людьми и все человеческое нам было бы чуждо, как выходцам с другой планеты.
Люди редко бывают вполне довольны тем, как сложилась их жизнь, но попытки ее изменения и полной смены не гарантируют приобщения к счастью — поэтому так часто люди срывают свой гнев и раздражение на окружающих и дополняют их жалобами и мольбами, обращенными к неведомой сущности, которую называют Богом или Роком. Но потери, неудачи и несчастья неизбежны, поэтому счастливыми могут быть только маленькие дети, еще не получившие в подарок своего троянского коня — опыта и памяти.
Жизнь и хороша, и порой ужасна, поскольку предоставляет возможность выбора (или заставляет его сделать) между многими своими вариантами — например, между суетой повседневности и творчеством в сферах науки, инженерии или искусства, или искушениями страстей человеческих и прочими соблазнами. Но, как в русской сказке, на распутьи можно выбрать только одну дорогу. Еще хуже, когда жизнь не оставляет выбора.
Для пассивных созерцателей и читателей, для потребителей творчества искусство может стать безопасной иллюзией взамен рискованной реальности, в то время как для создателей оно действующий вариант жизни. Любовь — это тоже вариант жизни: как любая страсть она может полностью овладеть человеком, ничего не оставив для вседневности. Увы! Время не зависит от человека и не возвращается, какие бы варианты он ни избрал — остается сожаление о путях, оставшихся неизведанными. Но, даже если повезло ускользнуть в другой варинт жизни, следует помнить, что предыдущий поставил на вас несмываемую печать.
Человеческая жизнь во все времена проходила не на необитаемом острове, а внутри семей, родов, племен и различных сообществ. В современности мы постоянно находимся в разнообразных коллективах: школах и других учебных заведениях, организациях по работе и по интересам. Кроме того, мы внутри более широкого круга — это государства и общества, охватывающие всех людей на обширных территориях. Таким образом, жизнь препятствует нашей ограниченности, ориентации только на свое Я. Этому Я приходится, охотно или без радости, включать в себя интересы близких и далеких людей, сообразовываться с моралью, законами, нормами и правилами семьи, общества, государства. Эгоцентризм трещит по швам.
Жизнь — это немного реализованных и масса упущенных шансов и невостребованных вариантов. Невозможно пройти по бесчисленным дорогам судьбы.
Жизнь и любовь, по сути, трагичны, поскольку мы их неизбежно теряем. И нам приходится жить в ожидании этой трагедии или, потеряв вторую, жить с памятью о ней. Но все-таки мы очень дорожим жизнью: она единственное время для нашего существования, пусть и приходится за пребывание в нем платить крупными и мелкими неприятностями. Такая вот диалектика!
Время идет и, если повезет, то по возрасту догонишь своего отца, деда и прадеда — а так долго был всего лишь ребенком!
Время — это великий импровизатор, работающий над постановкой Человеческой Комедии в качестве продюсера, сценариста, режиссера и декоратора. Оно успешно действует и как гример, и как изготовитель масок и костюмов для людей, участвующих в маскараде на балу Рока и Фортуны.
Ветер Времени подолжает вздымать волны Жизни, срывает пену с ее гребней и бросает нам в лицо — и мы убеждаемся, что у нее тот же соленый вкус, что у нашей крови, пота и слез.

Множество, беспредельное множество замечательных мыслей и суждений накоплено человечеством. Но ни одна мысль, ни одно суждение не зазвучит для человека, не окажет на него влияние, если он не вошел в состояние резонанса с ним.
Перевернем старую истину и скажем: Оптимист — это плохо информированный пессимист.
Когда-то прочел у Станислава Лема о планете, на которой был избыток душ при недостатке тел, и обитали люди, способные вмещать в одно тело несколько душ. Позже я убедился, что и мы, земляне, на это способны, ведь каждый творческий человек вмещает в себя две души, или ипостаси: повседневную и творческую.
Любая фантастическая литература упраздняет какие-то известные истины и постулаты и вводит новые, для обоснования своих измышлений. В этом отношении она похожа на священные книги новых религий с догмами, отменяющими тексты предыдущих верований.
Один человеческий порок, как ни странно, может помешать проявлению другого или хотя бы ограничить его, или даже иметь благие последствия. Вспомнился эпизод из «Колымских рассказов» Варлама Шаламова: в разгар свирепой зимы начальник лагеря на пару недель ушел в запой и на это время прекратил все работы заключенных вне бараков. Его пьянство спасло не одну жизнь.

Куда уходят детство и молодость? — Они уходят внутрь человека, вот почему возраст души составляет примерно половину возраста тела.
Каждый день из мрака Времени выдвигаются прежде незримые конструкции будущего, чтобы исчезнуть, став тенью прошлого.
И упираясь лбом в непостижимость Завтра, хотим, чтоб там все было лучше, чем вчера.
Кто-то из классиков марксизма сказал, что человечество, смеясь, расстается со своим прошлым. Да, оно часто смеется над прошлым, но не перестает им интересоваться и спорить о нем, то есть продолжает жить с ним. Повторим общеизвестное: без прошлого нет ни настоящего, ни будущего.